Когда ночью проснешься,
Распахни настежь окна.
Глотай жадно расплавленный звездами воздух.
Слышишь, улица притаилась, и хищно шипит
Канализацией, проводами, машинами.
Она ждет превращения фонарных столбов
В плахи, виселицы и гильотины.
Для тех, чьи гаубицы, надрываясь, орут,
плюют снарядами в гирлянду рассвета.
Для тех, кто себе подписал приговор,
Перед зеркалом, поставив невежу.
Видишь, снова поэту никто не помог,
В очередной раз он струсил выстрелить.
В сердце, что возраста старше на треть,
В смеющиеся оппонентов лица.
Так что можешь спокойно ложиться спать,
Не переживай за материализацию мыслей.
Если убьют меня, то «за просто так»,
А не за то, что я когда-то выкрикнул.
Распахни настежь окна.
Глотай жадно расплавленный звездами воздух.
Слышишь, улица притаилась, и хищно шипит
Канализацией, проводами, машинами.
Она ждет превращения фонарных столбов
В плахи, виселицы и гильотины.
Для тех, чьи гаубицы, надрываясь, орут,
плюют снарядами в гирлянду рассвета.
Для тех, кто себе подписал приговор,
Перед зеркалом, поставив невежу.
Видишь, снова поэту никто не помог,
В очередной раз он струсил выстрелить.
В сердце, что возраста старше на треть,
В смеющиеся оппонентов лица.
Так что можешь спокойно ложиться спать,
Не переживай за материализацию мыслей.
Если убьют меня, то «за просто так»,
А не за то, что я когда-то выкрикнул.