Не ниже, не строже
сегодняшний холод свистел, чем вчера.
И завтра - всё то же.
Кортежи, вельможи. Глазурь, мишура.
Брось, холод, стараться.
Подул и подумал, что всех напугал.
Чего мне бояться?
Всё в точности вышло, как я полагал.
Гирлянда провисла.
Вернулся в Канаду рождественский гусь.
И после - ни смысла,
ни вымысла даже. Но я не боюсь.
На что мне свобода?
К чему мне победа моей правоты?
Не надо восхода.
Тем лучше, чем хуже. Январь, это ты.
Всё мило. Всё вяло.
И роза, что нынче я выбросил вон,
конечно, упала
на лапу Азора. Азор удивлён.
Всё то же. Нет сладу.
Не ближе фанфары, не туже аркан.
Уеду в Канаду.
Я слышал, там есть водопад-великан.
Стократный, стоцветный.
Как Бог знает что, как последний парад.
Безмерный, бессмертный.
Я лично не видел, но так говорят.
1998
сегодняшний холод свистел, чем вчера.
И завтра - всё то же.
Кортежи, вельможи. Глазурь, мишура.
Брось, холод, стараться.
Подул и подумал, что всех напугал.
Чего мне бояться?
Всё в точности вышло, как я полагал.
Гирлянда провисла.
Вернулся в Канаду рождественский гусь.
И после - ни смысла,
ни вымысла даже. Но я не боюсь.
На что мне свобода?
К чему мне победа моей правоты?
Не надо восхода.
Тем лучше, чем хуже. Январь, это ты.
Всё мило. Всё вяло.
И роза, что нынче я выбросил вон,
конечно, упала
на лапу Азора. Азор удивлён.
Всё то же. Нет сладу.
Не ближе фанфары, не туже аркан.
Уеду в Канаду.
Я слышал, там есть водопад-великан.
Стократный, стоцветный.
Как Бог знает что, как последний парад.
Безмерный, бессмертный.
Я лично не видел, но так говорят.
1998