Он прожил много лет, он прожил много зим.
Тянулись серые дни - и никого рядом с ним.
Он просто пил, ел, спал... Тянулись серые дни.
Тянулись серые дни, они, и только они.
Небо, улицы, люди - все в серой золе.
Одиночество стынет на пыльном столе...
Он петляет петлей от окна до окна,
Из которых уже не видна, не видна она -
Любовь
Любовь
Любовь
Любовь...
Старый город, зевая, поднялся с земли...
Он стряхнул с себя мусор, разогнал корабли,
Засадил голый Невский зеленой травой.
Александрийский столп покрылся,
Как мечтами, листвой.
Медный Петр в увольненьи - до сих пор нет.
Пошел вразнос, говорят,
Ведь конь стоял столько лет!
Все дома вверх ногами, все сходит с ума -
Вон там вдали, вон за Невой она... она...
Любовь
Любовь
Любовь
Любовь...
Он прожил много лет, он прожил много зим...
Тянулись серые дни - и никого рядом с ним...
Тянулись серые дни - и никого рядом с ним.
Он просто пил, ел, спал... Тянулись серые дни.
Тянулись серые дни, они, и только они.
Небо, улицы, люди - все в серой золе.
Одиночество стынет на пыльном столе...
Он петляет петлей от окна до окна,
Из которых уже не видна, не видна она -
Любовь
Любовь
Любовь
Любовь...
Старый город, зевая, поднялся с земли...
Он стряхнул с себя мусор, разогнал корабли,
Засадил голый Невский зеленой травой.
Александрийский столп покрылся,
Как мечтами, листвой.
Медный Петр в увольненьи - до сих пор нет.
Пошел вразнос, говорят,
Ведь конь стоял столько лет!
Все дома вверх ногами, все сходит с ума -
Вон там вдали, вон за Невой она... она...
Любовь
Любовь
Любовь
Любовь...
Он прожил много лет, он прожил много зим...
Тянулись серые дни - и никого рядом с ним...