Девочка дурману наелась, наелась,
Тошнит, головка разболелась-болелась,
Пылают щечки, клонит в сон.
А сердцу сладко, сладко, сладко,
Все непонятно, все загадка,
Какой-то звон со всех сторон.
Девочка дурману наелась, наелась,
Наелась, наелась.
Не видя видит взор иное, иное,
Чудесное и неземное, земное,
Не слыша явно ловит слух.
И невесомой, бестелесной,
Ну, невесомой, бестелесной,
Донес ее домой мой друг.
Девочка дурману наелась, наелась,
Наелась, наелась, наелась.
Наутро гробик сколотили,
Над ним попили, покадили,
Мать порыдала, а отец
Накрыл его тесовой крышкой,
И на погост отнес подмышкой.
Ужель такой истории конец?
Девочка дурману наелась, наелась,
Девочка дурману наелась, наелась,
Наелась...
Тошнит, головка разболелась-болелась,
Пылают щечки, клонит в сон.
А сердцу сладко, сладко, сладко,
Все непонятно, все загадка,
Какой-то звон со всех сторон.
Девочка дурману наелась, наелась,
Наелась, наелась.
Не видя видит взор иное, иное,
Чудесное и неземное, земное,
Не слыша явно ловит слух.
И невесомой, бестелесной,
Ну, невесомой, бестелесной,
Донес ее домой мой друг.
Девочка дурману наелась, наелась,
Наелась, наелась, наелась.
Наутро гробик сколотили,
Над ним попили, покадили,
Мать порыдала, а отец
Накрыл его тесовой крышкой,
И на погост отнес подмышкой.
Ужель такой истории конец?
Девочка дурману наелась, наелась,
Девочка дурману наелась, наелась,
Наелась...