В городе пахнет разлукой и падает снег.
Ветер гоняет обрывки афиш и газет.
Значит будет зима ровно две тысячи лет
Будет снег, будет снег, будет снег.
Белые хлопья небо в лохмотья и на клочки разорвут,
Ветры прольются и отзовутся пургой.
Ровно две тысячи лет будет лежать белый плед,
Но пройдешь - будет след, будет след.
У-у, на белой дороге,
А-а, розовый след.
У-у, а на белой дороге
Останется только розовый след.
Дай твои плечи, вечер так вечен и бел.
Желтые фары такси разрезают метель.
Это странное слово "пока", в свете мелькнёт рука,
И опять только снег, только снег.
У-у, на белой дороге,
А-а, будет розовый след.
У-у, а на белой дороге
Останется только розовый след.
Останется только розовый след,
Останется только розовый след,
На белой дороге...
Останется только розовый след.
Ветер гоняет обрывки афиш и газет.
Значит будет зима ровно две тысячи лет
Будет снег, будет снег, будет снег.
Белые хлопья небо в лохмотья и на клочки разорвут,
Ветры прольются и отзовутся пургой.
Ровно две тысячи лет будет лежать белый плед,
Но пройдешь - будет след, будет след.
У-у, на белой дороге,
А-а, розовый след.
У-у, а на белой дороге
Останется только розовый след.
Дай твои плечи, вечер так вечен и бел.
Желтые фары такси разрезают метель.
Это странное слово "пока", в свете мелькнёт рука,
И опять только снег, только снег.
У-у, на белой дороге,
А-а, будет розовый след.
У-у, а на белой дороге
Останется только розовый след.
Останется только розовый след,
Останется только розовый след,
На белой дороге...
Останется только розовый след.