По погосту, в белый дым, Mутная душа гуляла,
Вьюгой выла Hа луну, Bолокла крыла.
Ей подняться от земли Духа не хватало,
Больно ноша у души тяжела была.
Отлетала в свистопляс, Bоротиться не успела,
Спохватилась Горевать, Как зарыли в снег,
Рассекала от винта, распрягала блудом тело...
Ей без меры доверял Русский человек.
Смертью смЯт, жизнью бИт,
Нашей дУри табУн,
Вдоль обрыва летИт,
То ли наугАд, то ли наобУм.
Так и бродят по Руси нераскаянные блики
Тех, что Духом не смогли душу обуздать,
Что пасли самих себя, в зеркалах узрев великих,
Да пытались ветку-жизнь под себя ломать.
Смертью смят, жизнью бит,
Нашей дури табун,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.
Сколько лет, а все одно, заливаем смуту смутой,
За морями ищем свет медного гроша.
Кабы нам поднять глаза, ну хотя бы на минуту,
Да увидеть, как горит у души душа.
Смертью смят, жизнью бит,
Нашей дури табун,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.
Вьюгой выла Hа луну, Bолокла крыла.
Ей подняться от земли Духа не хватало,
Больно ноша у души тяжела была.
Отлетала в свистопляс, Bоротиться не успела,
Спохватилась Горевать, Как зарыли в снег,
Рассекала от винта, распрягала блудом тело...
Ей без меры доверял Русский человек.
Смертью смЯт, жизнью бИт,
Нашей дУри табУн,
Вдоль обрыва летИт,
То ли наугАд, то ли наобУм.
Так и бродят по Руси нераскаянные блики
Тех, что Духом не смогли душу обуздать,
Что пасли самих себя, в зеркалах узрев великих,
Да пытались ветку-жизнь под себя ломать.
Смертью смят, жизнью бит,
Нашей дури табун,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.
Сколько лет, а все одно, заливаем смуту смутой,
За морями ищем свет медного гроша.
Кабы нам поднять глаза, ну хотя бы на минуту,
Да увидеть, как горит у души душа.
Смертью смят, жизнью бит,
Нашей дури табун,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.