Я сквозь пыльные стекла безликих буфетов
Изучаю разбитые чаши любви.
Чьи-то судьбы сплелись словно ветви сирени,
Осыпаясь с годами, утопая в крови.
Тень беззубой старухи склонилась над мужем,
Безутешно рыдает;странно, жутко орет.
Духи мертвых детей тихо стонут над миром,
Расчлененный младенец что-то грустно поет.
Когти призрачных лап рвут одежду на теле,
И сквозь рваную ткань видна бледная плоть.
Призрак мертвой невесты над истерзанным трупом,
Нож зажатый в ладони не устанет колоть.
Здесь все как-то не так, слишком страшно и мрачно.
Закрываю глаза: снова вижу лицо.
Жуткий желтый оскал и кровавая маска,
Снова Леди Любовь постучалась в окно...
Изучаю разбитые чаши любви.
Чьи-то судьбы сплелись словно ветви сирени,
Осыпаясь с годами, утопая в крови.
Тень беззубой старухи склонилась над мужем,
Безутешно рыдает;странно, жутко орет.
Духи мертвых детей тихо стонут над миром,
Расчлененный младенец что-то грустно поет.
Когти призрачных лап рвут одежду на теле,
И сквозь рваную ткань видна бледная плоть.
Призрак мертвой невесты над истерзанным трупом,
Нож зажатый в ладони не устанет колоть.
Здесь все как-то не так, слишком страшно и мрачно.
Закрываю глаза: снова вижу лицо.
Жуткий желтый оскал и кровавая маска,
Снова Леди Любовь постучалась в окно...