Снова ночь, и снова я беру перо,
Уединившись в комнатах пустых,
Лишь книги здесь, и я средь них,
Стервятник, позабывший страх,
И в вечном поиске тех мест,
Где всходы даст зарытый некогда талант,
Слоняюсь в темноте чужих творений до утра,
Как тень творца, лишенная покоя.
И тьме, царящей за моим окном,
Обязан всем я, одержимый демоном,
Неистовым творцом.
Как ветер сквозь людской поток,
Врываясь словно демон строк,
Способный в одночасье
Описать момент рождения вселенной
Но вынужден тонуть, как все,
Идти один тропой во мгле,
Желая только снова видеть сны
Он мною предан был забвению.
И времени потерян счет.
Я обречен, писать роман,
Что начат был не мною.
И в этом вся ирония.
И с каждой сложенной строкой
Теряю разум.
Я поглощаюсь пустотой,
Молю закончить пытку разом,
Но он лишь шепчет об одном:
Об ушедших днях и гордости творца,
Когда холодным зимним днем
Безжалостный убийца нить жизни
Оборвал одним ударом.
Уединившись в комнатах пустых,
Лишь книги здесь, и я средь них,
Стервятник, позабывший страх,
И в вечном поиске тех мест,
Где всходы даст зарытый некогда талант,
Слоняюсь в темноте чужих творений до утра,
Как тень творца, лишенная покоя.
И тьме, царящей за моим окном,
Обязан всем я, одержимый демоном,
Неистовым творцом.
Как ветер сквозь людской поток,
Врываясь словно демон строк,
Способный в одночасье
Описать момент рождения вселенной
Но вынужден тонуть, как все,
Идти один тропой во мгле,
Желая только снова видеть сны
Он мною предан был забвению.
И времени потерян счет.
Я обречен, писать роман,
Что начат был не мною.
И в этом вся ирония.
И с каждой сложенной строкой
Теряю разум.
Я поглощаюсь пустотой,
Молю закончить пытку разом,
Но он лишь шепчет об одном:
Об ушедших днях и гордости творца,
Когда холодным зимним днем
Безжалостный убийца нить жизни
Оборвал одним ударом.