И если боль пройдёт,
твой печальный взгляд
истлеет хрупкою листвой.
Зачем дышать?
Когда безмолвный холод твоих губ, как запах
гари!
Соитию в чужих объятиях рад один из нас,
и, поджигая родной дом,
от страха плачет тот, кто открывает
двери в нём, уже обугленной рукой,
которая не просит в долг
любви прекрсной новой.
Друзей так долго искал,
но обрёл лишь их плеч катафалк.
С нелепой мимикой шута - своей железной маской,
я задыхаюсь лаем пса,
прилюдно, обнажая раны.
Не говори "прощай"
дрожащим голосом убийцы,
держи на лезвии ножа,
не отпускай меня
со снисхождением садиста!
твой печальный взгляд
истлеет хрупкою листвой.
Зачем дышать?
Когда безмолвный холод твоих губ, как запах
гари!
Соитию в чужих объятиях рад один из нас,
и, поджигая родной дом,
от страха плачет тот, кто открывает
двери в нём, уже обугленной рукой,
которая не просит в долг
любви прекрсной новой.
Друзей так долго искал,
но обрёл лишь их плеч катафалк.
С нелепой мимикой шута - своей железной маской,
я задыхаюсь лаем пса,
прилюдно, обнажая раны.
Не говори "прощай"
дрожащим голосом убийцы,
держи на лезвии ножа,
не отпускай меня
со снисхождением садиста!