Сколько раз небо опускалось,
Все боялись и молчали.
Те, кто об этом писали, (якобы) помирали.
Но каждую ночь они просыпаются.
Всё также замолкая
Бред в их голове на утро задувает сны.
Но каждую ночь они видят сны.
Время стонет - такт внутри,
Страх заткнул смысл, ври.
Поэт писателя кричал другое... Его мысли жизнь.
Не в дни, не в ночи вспомнил строчку,
Когда было поздно - книги и вороны одни.
Апрель. Месяц луны,
Среди кофе и утра,
Её кровь вода.
Солнце слило в небе краску,
Одной планете, а звёздам маски.
(В рождение земли идут дожди)
Идут экраны, их местность - их вещание.
Дождь скроет грязь с лица в дома. Уединение - понимание.
А лето, снова вместе, разговоры, все пустые.
Уединение понимание. Снова песни - "люди их обрежьте".
Идут экраны, их местность - их вещание.
Идёт дождь, тот же град. Топот нот по своим же ранам.
Огни идут
Домой, крича -
Вернуться вспять,
Ведь здесь (кричат) ура.
Все боялись и молчали.
Те, кто об этом писали, (якобы) помирали.
Но каждую ночь они просыпаются.
Всё также замолкая
Бред в их голове на утро задувает сны.
Но каждую ночь они видят сны.
Время стонет - такт внутри,
Страх заткнул смысл, ври.
Поэт писателя кричал другое... Его мысли жизнь.
Не в дни, не в ночи вспомнил строчку,
Когда было поздно - книги и вороны одни.
Апрель. Месяц луны,
Среди кофе и утра,
Её кровь вода.
Солнце слило в небе краску,
Одной планете, а звёздам маски.
(В рождение земли идут дожди)
Идут экраны, их местность - их вещание.
Дождь скроет грязь с лица в дома. Уединение - понимание.
А лето, снова вместе, разговоры, все пустые.
Уединение понимание. Снова песни - "люди их обрежьте".
Идут экраны, их местность - их вещание.
Идёт дождь, тот же град. Топот нот по своим же ранам.
Огни идут
Домой, крича -
Вернуться вспять,
Ведь здесь (кричат) ура.