Потревожен наш покой, солнца ждать не хватит сил.
Твой последний поцелуй, на моих губах застыл.
В ледяной пустыне нас сокрушают боль и гнев.
И луны жемчужный лик исчезает потускнев.
Руки сомкнуться, губы сольются,
Там, где мы встанем в хаос и в пламя.
Ты уходишь от меня в обезумевший рассвет,
Так давно предрешено построением планет.
Я в последний раз смотрю в твои черные глаза.
Скоро выжжет их дотла непокорная звезда.
Руки сомкнуться, губы сольются,
Там, где мы встали средь плоти и стали.
Ты повержена рукой одной из тех, что создал я.
Слились вместе плоть и сталь средь безумия огня.
В ледяной пустыне нас сокрушали гнев и страх,
Твой последний поцелуй стынет на моих губах.
Руки сомкнулись, губы коснулись,
Там, где мы пали средь плоти и стали.
Твой последний поцелуй, на моих губах застыл.
В ледяной пустыне нас сокрушают боль и гнев.
И луны жемчужный лик исчезает потускнев.
Руки сомкнуться, губы сольются,
Там, где мы встанем в хаос и в пламя.
Ты уходишь от меня в обезумевший рассвет,
Так давно предрешено построением планет.
Я в последний раз смотрю в твои черные глаза.
Скоро выжжет их дотла непокорная звезда.
Руки сомкнуться, губы сольются,
Там, где мы встали средь плоти и стали.
Ты повержена рукой одной из тех, что создал я.
Слились вместе плоть и сталь средь безумия огня.
В ледяной пустыне нас сокрушали гнев и страх,
Твой последний поцелуй стынет на моих губах.
Руки сомкнулись, губы коснулись,
Там, где мы пали средь плоти и стали.