Юный месяц блестит, как хрусталь.
Надо мною витает печаль.
Как вдолбить мне соседям
Идею всеобщего братства?
Им плевать на ученье моё,
Им важней, где развесить бельё.
Занята моя паства
Захватом чужого пространства.
Может, хватит орать и ругаться?
Может, сесть, забухать и обняться?
Всем сестрам - по серьгам,
Всем быкам - по рогам,
Все должны сей же час побрататься:
Правый с левым,
Черный с белым,
Умный с глупым,
Доктор с трупом,
Суд с бандитом,
Гой с семитом,
Водка с квасом,
Лужков с Чубайсом -
Братство!
Вот стоят неземной красоты
Наши меньшие братья - менты.
Как завижу фуражки,
Тотчас становлюсь мизантропом.
Будут бить меня по голове,
Если я не прописан в Москве,
И станцуют на мне -
Два прихлопа, четыре притопа.
Но я иду к ним, любовью объятый,
А на лбу проступают стигматы.
И, дубиной сражён,
Я паду на газон,
К сапогам мной любимого брата.
Но встанут братья:
Тёща с зятем,
Скромный с хамом,
«Спартак» с «Динамо»,
Китай с Тайванем,
Хачик с Ваней,
Бомж с богатым,
МХАТ со МХАТом -
Братья!
Вот идёт человек молодой.
Он хороший, но только бухой.
Скажет: «Дай закурить, землячок»,
И отнимет всю пачку.
У него из дерьма голова.
Нету братьев - сплошная братва.
Раз идея мертва,
Стану класть сигарету в заначку.
Не нужны мне чины и богатства.
Дайте братства мне, сволочи, братства!
Может, всё же сядем рядком,
Да поговорим хоть матком
За пивком?
Надо чаще встречаться!
I am a dreamer,
but I am not the only one.
Я говорю: «Liberte, egalite, fraternite!»
А мне говорят: «Варьете, декольте, карате!»
Робеспьер, говорят, начал с братства,
Пришёл к гильотине.
Я поплачу над быстрой рекой -
Что же я неспокойный такой?
Ну на кой им, на кой голос мой,
Вопиющий в пустыне?
Под окном огорожена грядка,
Отчуждающий символ упадка.
Но я иду по гряде
Аки Бог по воде,
И кричит мне соседская бабка:
«Камо грядеши?
Куды глядеши?
Видать, нажрамши
И не проспамши!»
Но людям - братство!
Гадам - гадство!
Бабкам - грядки!
Бардам - бабки!
Dixi!
Надо мною витает печаль.
Как вдолбить мне соседям
Идею всеобщего братства?
Им плевать на ученье моё,
Им важней, где развесить бельё.
Занята моя паства
Захватом чужого пространства.
Может, хватит орать и ругаться?
Может, сесть, забухать и обняться?
Всем сестрам - по серьгам,
Всем быкам - по рогам,
Все должны сей же час побрататься:
Правый с левым,
Черный с белым,
Умный с глупым,
Доктор с трупом,
Суд с бандитом,
Гой с семитом,
Водка с квасом,
Лужков с Чубайсом -
Братство!
Вот стоят неземной красоты
Наши меньшие братья - менты.
Как завижу фуражки,
Тотчас становлюсь мизантропом.
Будут бить меня по голове,
Если я не прописан в Москве,
И станцуют на мне -
Два прихлопа, четыре притопа.
Но я иду к ним, любовью объятый,
А на лбу проступают стигматы.
И, дубиной сражён,
Я паду на газон,
К сапогам мной любимого брата.
Но встанут братья:
Тёща с зятем,
Скромный с хамом,
«Спартак» с «Динамо»,
Китай с Тайванем,
Хачик с Ваней,
Бомж с богатым,
МХАТ со МХАТом -
Братья!
Вот идёт человек молодой.
Он хороший, но только бухой.
Скажет: «Дай закурить, землячок»,
И отнимет всю пачку.
У него из дерьма голова.
Нету братьев - сплошная братва.
Раз идея мертва,
Стану класть сигарету в заначку.
Не нужны мне чины и богатства.
Дайте братства мне, сволочи, братства!
Может, всё же сядем рядком,
Да поговорим хоть матком
За пивком?
Надо чаще встречаться!
I am a dreamer,
but I am not the only one.
Я говорю: «Liberte, egalite, fraternite!»
А мне говорят: «Варьете, декольте, карате!»
Робеспьер, говорят, начал с братства,
Пришёл к гильотине.
Я поплачу над быстрой рекой -
Что же я неспокойный такой?
Ну на кой им, на кой голос мой,
Вопиющий в пустыне?
Под окном огорожена грядка,
Отчуждающий символ упадка.
Но я иду по гряде
Аки Бог по воде,
И кричит мне соседская бабка:
«Камо грядеши?
Куды глядеши?
Видать, нажрамши
И не проспамши!»
Но людям - братство!
Гадам - гадство!
Бабкам - грядки!
Бардам - бабки!
Dixi!