Запах гниения нежно мутит,
Сладковато-блевотный комок к кадыку подступает.
В луже кровавой муха сидит
И задумчиво лапками гниль с хоботка отскребает.
Безмятежно гниющая жижа
Растеклась серебром на полу,
Блики солнца играют на слизи,
И шевелится что-то в углу.
В утреннем свете сладкий дымок
Поднимается робко над кучей костей обгоревших.
Кожа как ситец на крючьях висит,
От обилия крови не знаю когда потускневших.
Безмятежно гниющая жижа
Из чьего-то течет живота.
Он, наверное, все еще дышит,
Хотя может быть это она.
За роялем роскошная дама,
Бесподобно играет она,
И из желтого рта незаметно
Элегантно стекает слюна.
Тонкие пальцы взяли аккорд,
И посыпались ногти на пол, словно желтые хлопья.
В томной улыбке потрескался рот,
И клыки разрывают губу словно острые копья!
Сладковато-блевотный комок к кадыку подступает.
В луже кровавой муха сидит
И задумчиво лапками гниль с хоботка отскребает.
Безмятежно гниющая жижа
Растеклась серебром на полу,
Блики солнца играют на слизи,
И шевелится что-то в углу.
В утреннем свете сладкий дымок
Поднимается робко над кучей костей обгоревших.
Кожа как ситец на крючьях висит,
От обилия крови не знаю когда потускневших.
Безмятежно гниющая жижа
Из чьего-то течет живота.
Он, наверное, все еще дышит,
Хотя может быть это она.
За роялем роскошная дама,
Бесподобно играет она,
И из желтого рта незаметно
Элегантно стекает слюна.
Тонкие пальцы взяли аккорд,
И посыпались ногти на пол, словно желтые хлопья.
В томной улыбке потрескался рот,
И клыки разрывают губу словно острые копья!