Говорила бабка деду:
"Полно, ветхий, созерцать!
Нашу истинную веру
Следат делом подтверждать.
Так что брось талдычить мантру,
Скидовай порты да фрак,
Мы с тобой займемся тантрой,
Заключим сакральный брак!"
"Не забыла ль ты проспаться?! -
Возражал, опешив, дед, -
У тебя ведь трансмутаций
Нет уже пятнадцать лет!
Да и я - больной и старый,
Зубы все наперечет,
И сквозь мою мудолахару
Прана больше не течет!.."
Но в безумии священном,
Изрыгая голоса,
Бабка в пол стучит коленом,
Рвет из чакры волоса.
Лезет бабка на полати,
Сахасрару обнажив,
И глядит - как праджапати,
Дед сидит - ни мертв, ни жив.
Только чу - вдруг пук акаций
С потолка пред ним упал,
Слева тигра рев раздался,
Справа трактор зачихал.
И хоть верьте, хоть не верьте,
Но у деда - Прямо страсть! -
Вмиг от этой круговерти
Кундалини поднялась!..
Вспышка света озарила
Приутихшее село,
Стало всем тепло и мило,
Стало чисто и тепло.
Председатель на собраньи
Всем сказал: "Учесть почин!"
И с тех пор у нас в деревне
Каждый третий - андрогин!
"Полно, ветхий, созерцать!
Нашу истинную веру
Следат делом подтверждать.
Так что брось талдычить мантру,
Скидовай порты да фрак,
Мы с тобой займемся тантрой,
Заключим сакральный брак!"
"Не забыла ль ты проспаться?! -
Возражал, опешив, дед, -
У тебя ведь трансмутаций
Нет уже пятнадцать лет!
Да и я - больной и старый,
Зубы все наперечет,
И сквозь мою мудолахару
Прана больше не течет!.."
Но в безумии священном,
Изрыгая голоса,
Бабка в пол стучит коленом,
Рвет из чакры волоса.
Лезет бабка на полати,
Сахасрару обнажив,
И глядит - как праджапати,
Дед сидит - ни мертв, ни жив.
Только чу - вдруг пук акаций
С потолка пред ним упал,
Слева тигра рев раздался,
Справа трактор зачихал.
И хоть верьте, хоть не верьте,
Но у деда - Прямо страсть! -
Вмиг от этой круговерти
Кундалини поднялась!..
Вспышка света озарила
Приутихшее село,
Стало всем тепло и мило,
Стало чисто и тепло.
Председатель на собраньи
Всем сказал: "Учесть почин!"
И с тех пор у нас в деревне
Каждый третий - андрогин!