Птицы вьют гнезда в ее волосах,
Деревья пускают корни свои.
Никому никогда она не смогла отказать,
Забывая о просьбах моих.
Из-за тумана берега ее не видны.
Может узка, а может шире чем степь.
Никому никогда себя не давала пройти,
Любопытство меняя на смерть.
Когда кончится все - скоро.
Делать нечего, ждать только.
Шепни мне словечко, ворон,
Страшно хочется знать - сколько.
Когда кончится все - скоро.
Жаль, что мне уже не дождаться.
Поклянись мне крылом, ворон,
Ты умеешь дорогим клясться.
Там, где жирафы едят облака,
Без труда ее можно найти.
И стоять, онемев, проклиная себя,
Все слова растеряв по пути.
Из-за тумана берега ее не видны.
Может узка, а может шире чем степь.
Никому никогда себя не давала пройти,
Любопытство меняя на смерть.
Деревья пускают корни свои.
Никому никогда она не смогла отказать,
Забывая о просьбах моих.
Из-за тумана берега ее не видны.
Может узка, а может шире чем степь.
Никому никогда себя не давала пройти,
Любопытство меняя на смерть.
Когда кончится все - скоро.
Делать нечего, ждать только.
Шепни мне словечко, ворон,
Страшно хочется знать - сколько.
Когда кончится все - скоро.
Жаль, что мне уже не дождаться.
Поклянись мне крылом, ворон,
Ты умеешь дорогим клясться.
Там, где жирафы едят облака,
Без труда ее можно найти.
И стоять, онемев, проклиная себя,
Все слова растеряв по пути.
Из-за тумана берега ее не видны.
Может узка, а может шире чем степь.
Никому никогда себя не давала пройти,
Любопытство меняя на смерть.