Моя любовь сидит на кухне в фиолетовых клубах,
Я раздолбал её надежды молодые в пух и прах.
Она хотела к Авалону с белым лебедем лететь,
А ей приходится над грязной сковородкою корпеть.
Моя любовь сидит на кухне в фиолетовых клубах,
А я разлегся на диване и чешу себе пах.
Она мечтала о слиянии энергий инь и янь,
А вместо янь в соседней комнате валяется пьянь.
"Это не жизнь. - она думает, - это не жизнь!"
Нет, моя милая, именно вот это - жизнь!
Я еле-еле поднимаюсь, в темноте ищу штаны.
Обрушив кресло понимаю, что штаны не так важны.
Я открываю дверь на кухню, говорю: "Да ладно, брось!"
При этом локтем рефлекторно прикрываю себе нос.
"Это не жизнь! - она кричит мне, - Это не жизнь!"
Ох, моя милая, боюсь что это жизнь!
Потом мы курим с ней на пару до шести часов утра,
Мы так курили год назад и мы курили так вчера,
И до утра мы ищем корень наших горестей и бед,
И разумеется находим его именно во мне.
Но это жизнь, что поделаешь - жизнь!
Я не протестую, я знаю - жизнь.
Я раздолбал её надежды молодые в пух и прах.
Она хотела к Авалону с белым лебедем лететь,
А ей приходится над грязной сковородкою корпеть.
Моя любовь сидит на кухне в фиолетовых клубах,
А я разлегся на диване и чешу себе пах.
Она мечтала о слиянии энергий инь и янь,
А вместо янь в соседней комнате валяется пьянь.
"Это не жизнь. - она думает, - это не жизнь!"
Нет, моя милая, именно вот это - жизнь!
Я еле-еле поднимаюсь, в темноте ищу штаны.
Обрушив кресло понимаю, что штаны не так важны.
Я открываю дверь на кухню, говорю: "Да ладно, брось!"
При этом локтем рефлекторно прикрываю себе нос.
"Это не жизнь! - она кричит мне, - Это не жизнь!"
Ох, моя милая, боюсь что это жизнь!
Потом мы курим с ней на пару до шести часов утра,
Мы так курили год назад и мы курили так вчера,
И до утра мы ищем корень наших горестей и бед,
И разумеется находим его именно во мне.
Но это жизнь, что поделаешь - жизнь!
Я не протестую, я знаю - жизнь.