Я не знаю, что будет дальше.
Мы привязаны к кроватям родильных домов
и усмирительные рубашки уже не жмут.
Чужие песни текут и текут рекой,
и я не хочу просыпаться.
А свет метко бьет, режет исподтишка,
из-под занавеса видно шорох.
Те же и те же действующие лица,
изменился только ландшафт.
Возраст заставляет изображать благополучие,
но по утрам только тепло ее тела помогает мне встать.
И я готов без оглядки лететь вниз штопором.
Мы привязаны к кроватям родильных домов
и усмирительные рубашки уже не жмут.
Чужие песни текут и текут рекой,
и я не хочу просыпаться.
А свет метко бьет, режет исподтишка,
из-под занавеса видно шорох.
Те же и те же действующие лица,
изменился только ландшафт.
Возраст заставляет изображать благополучие,
но по утрам только тепло ее тела помогает мне встать.
И я готов без оглядки лететь вниз штопором.