Словно чаши золотом заполнены приставали к берегу суда,
Где её ждала я ночью темною, думала вернется навсегда.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Распускала длинны волосы,
Босыми ногами ступала по мху,
Умывалась каплями росы,
Собирала травы и морошку.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Она поклонялась лишь богам лесным
И ножом чертила у костра,
На алтаре из бронзовой сосны
Приносила в жертву каждый раз меня...
Полночью...Оставаясь только до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Словно чаши золотом заполнены приставали к берегу суда,
Ночью темною... Думала вернется...
Где её ждала я ночью темною, думала вернется навсегда.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Распускала длинны волосы,
Босыми ногами ступала по мху,
Умывалась каплями росы,
Собирала травы и морошку.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Она поклонялась лишь богам лесным
И ножом чертила у костра,
На алтаре из бронзовой сосны
Приносила в жертву каждый раз меня...
Полночью...Оставаясь только до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Она приходила полночью, она оставалась до утра,
Она не хотела, чтоб о ней знали люди с севера.
Словно чаши золотом заполнены приставали к берегу суда,
Ночью темною... Думала вернется...