Когда чужие города
опускают жалюзи,
когда по улицам их
спешат последние такси, -
я снова чувствую в горле ком,
и я не петь тогда не могу,
и в объятья к Ночи бегу -
попросить простым языком:
скажи мне снова
слово о былом.
There's rain over Edinburgh again.
The endless and the saddest rain.
Oh, let me look at you once again,
don't leave me,
don't you take your London train!
I don't want to write letters to you,
I'd rather say "good morning" to you,
I wanna sing for you - but invain:
you're leaving me to stand in that rain.
Rain over Edinburgh,
let me just refrain.
Напой мне новый блюз -
о гибели иллюзий.
Смиренный блюз
о призрачном былом.
Напомни блюзу,
как он лгал о том,
что пройдут года,
будем мы всегда вдвоем.
А в Эдинбурге вновь идет дождь.
Слезятся огоньки фонарей
и память шелестит, как прибой
далеких и неласковых морей.
Мне жаль тебя, бедняжка любовь.
Теперь я понимаю острей,
что значит для любови любой
время, что летит все быстрей.
Мне жаль, что ты сгоришь
на его костре.
1991.
опускают жалюзи,
когда по улицам их
спешат последние такси, -
я снова чувствую в горле ком,
и я не петь тогда не могу,
и в объятья к Ночи бегу -
попросить простым языком:
скажи мне снова
слово о былом.
There's rain over Edinburgh again.
The endless and the saddest rain.
Oh, let me look at you once again,
don't leave me,
don't you take your London train!
I don't want to write letters to you,
I'd rather say "good morning" to you,
I wanna sing for you - but invain:
you're leaving me to stand in that rain.
Rain over Edinburgh,
let me just refrain.
Напой мне новый блюз -
о гибели иллюзий.
Смиренный блюз
о призрачном былом.
Напомни блюзу,
как он лгал о том,
что пройдут года,
будем мы всегда вдвоем.
А в Эдинбурге вновь идет дождь.
Слезятся огоньки фонарей
и память шелестит, как прибой
далеких и неласковых морей.
Мне жаль тебя, бедняжка любовь.
Теперь я понимаю острей,
что значит для любови любой
время, что летит все быстрей.
Мне жаль, что ты сгоришь
на его костре.
1991.