Сегодня - тыл, а завтра - фронт, чуть тоньше слышен звук туманный.
Вертелся юный горизонт в зубах со спичкой безымянной.
В его прищуре ни о чём живая музыка играла,
Она была его ключом и притяжение не держала.
На что способен этот джаз и от чего все эти звуки?
Так выворачивают нас, воткнув по локоть в сердце руки.
И где любовь оставит след, и что история сломала,
И сколько стоит этот бред, и почему всегда так мало!?
И даже морду кирпичом трубач заденет за живое,
Она узнает что по чём, что это "музыка" такое.
И разорвут её стихи до пьяной романтичной ноты,
Так гармоничны и легки весной рояли и фаготы.
На баррикадах пацифизм вновь нарывается на драку.
Опять бездарный мрачный *** идёт на нас с тобой в атаку.
И мы одни спиной к спине глядим на мраморные орды,
И пусть хоть целый мир в дерьме, мы эту грязь сольем в аккорды.
Вертелся юный горизонт в зубах со спичкой безымянной.
В его прищуре ни о чём живая музыка играла,
Она была его ключом и притяжение не держала.
На что способен этот джаз и от чего все эти звуки?
Так выворачивают нас, воткнув по локоть в сердце руки.
И где любовь оставит след, и что история сломала,
И сколько стоит этот бред, и почему всегда так мало!?
И даже морду кирпичом трубач заденет за живое,
Она узнает что по чём, что это "музыка" такое.
И разорвут её стихи до пьяной романтичной ноты,
Так гармоничны и легки весной рояли и фаготы.
На баррикадах пацифизм вновь нарывается на драку.
Опять бездарный мрачный *** идёт на нас с тобой в атаку.
И мы одни спиной к спине глядим на мраморные орды,
И пусть хоть целый мир в дерьме, мы эту грязь сольем в аккорды.