Мышцы рвут утренний жгут, пока я от сонных смут отвыкаю,
Теплых, тихих, упрямо силюсь возобновить их, но теряются нити.
Вернется ли память ко мне о том, что жалит меня уютным трепетом.
Перину живую скомканной грудой локтем жму я, грудью к постели.
Ленивый, неряшливый, подоспели наплывы дня вчерашнего
И взваливают на меня багаж его, и в подробности окунают заживо,
С недоделанными давними идеями и нескладными планами, но тут ошпаренный
Восторгом, я нахожу дорогу и дышу щекотной судорогой.
Отзвуки пронеслись, мелькнули, кольнули, швырнули меня к столу, бросив с края на стуле,
И пошел озноб от локтей до темени с радостным спазмом в солнечном сплетении.
Это воскресло во мне как дежавю, все слова переживу и оживлю.
Сна догадки, что-то на губах уже просит посадки, ну, не бумагу же.
Всегда держу его в режиме ожидающем, теперь спешу, но он не слышит мои клавиши.
Гневно вожу мышью в книжном ворохе, нервно переношу загрузочные шорохи.
А строки уже брызжут взахлеб, входя в потоки, хотя сразу вязнут в них же, и головоломки
Все залили до края, и я их разгребаю, плескаю.
После часов бормотания шепотом сиплым босоногого топота в ритм
Было много отсеяно ситом, исправь тут, сотри там.
Утомленный словесного хлама тонной целиком читаю стих, незнакомый словно,
И дрожь ползет опять с живота на грудь этот эпизод мне бы описать как-нибудь.
Теплых, тихих, упрямо силюсь возобновить их, но теряются нити.
Вернется ли память ко мне о том, что жалит меня уютным трепетом.
Перину живую скомканной грудой локтем жму я, грудью к постели.
Ленивый, неряшливый, подоспели наплывы дня вчерашнего
И взваливают на меня багаж его, и в подробности окунают заживо,
С недоделанными давними идеями и нескладными планами, но тут ошпаренный
Восторгом, я нахожу дорогу и дышу щекотной судорогой.
Отзвуки пронеслись, мелькнули, кольнули, швырнули меня к столу, бросив с края на стуле,
И пошел озноб от локтей до темени с радостным спазмом в солнечном сплетении.
Это воскресло во мне как дежавю, все слова переживу и оживлю.
Сна догадки, что-то на губах уже просит посадки, ну, не бумагу же.
Всегда держу его в режиме ожидающем, теперь спешу, но он не слышит мои клавиши.
Гневно вожу мышью в книжном ворохе, нервно переношу загрузочные шорохи.
А строки уже брызжут взахлеб, входя в потоки, хотя сразу вязнут в них же, и головоломки
Все залили до края, и я их разгребаю, плескаю.
После часов бормотания шепотом сиплым босоногого топота в ритм
Было много отсеяно ситом, исправь тут, сотри там.
Утомленный словесного хлама тонной целиком читаю стих, незнакомый словно,
И дрожь ползет опять с живота на грудь этот эпизод мне бы описать как-нибудь.