У Шута над бровью только жилка бьётся,
Шут плюётся кровью, в руки не даётся,
Пробует закрыться зонтиком от пули,
Только пули-дуры за угол свернули...
Шут среди эстетов корчит иноверца,
И ему до зада, и ему до перца,
Что с ним будет завтра и кому он нужен,
Колесо на завтрак, колесо на ужин.
Вот и всё, за что его больше не осудят,
Больше нету ничего и уже не будет,
Ни кола и ни двора. Импотент в пустыне.
За ночь выгорит до тла и к утру остынет...
А когда приспичит пообщаться с Богом,
Шут гармошку в зубы, о себе убогом,
О себе блаженном, то поёт то плачет,
Ползает по стенам, не все дома значит...
У меня так и вообще никого нет дома,
Кроме белого коня и двоих знакомых,
Одного зовут Судьба, а другого Случай,
Я гадаю каждый день, кто из них покруче...
Шут плюётся кровью, в руки не даётся,
Пробует закрыться зонтиком от пули,
Только пули-дуры за угол свернули...
Шут среди эстетов корчит иноверца,
И ему до зада, и ему до перца,
Что с ним будет завтра и кому он нужен,
Колесо на завтрак, колесо на ужин.
Вот и всё, за что его больше не осудят,
Больше нету ничего и уже не будет,
Ни кола и ни двора. Импотент в пустыне.
За ночь выгорит до тла и к утру остынет...
А когда приспичит пообщаться с Богом,
Шут гармошку в зубы, о себе убогом,
О себе блаженном, то поёт то плачет,
Ползает по стенам, не все дома значит...
У меня так и вообще никого нет дома,
Кроме белого коня и двоих знакомых,
Одного зовут Судьба, а другого Случай,
Я гадаю каждый день, кто из них покруче...