Спускай собаку с поводка, ангел!
Гуртом по улицам бесята гуляют -
Не вынуть руки из карманов, много спрятано от глаз.
Нас поймают и прижмут к стенке,
В крови ползём, стирая коленки,
Лучше б сразу расстреляли, всяко было б веселей.
Не длиннее жизни вьётся веревка,
Тихо спит у Бога мир на ладони,
Будешь плакать без причины, среди смеха мертвецов.
Тишину хранит один в улыбке,
Вязнет в липкой бытовухе зыбкой
Растерявшая все перья мечта,
И между рёбер спит душа.
Пр: Не летается по клетке,
Отопри, да сними с наших лап метки!
На белых листьях у души царапки,
Всё каракули да пошлости матом,
Мальчик спит, и всех своих чудовищ знает имена.
Будильник ставит на полях запятые,
Все нам расписанные судьбы кривые,
Может просто, блять, повеситься и дело-то с концом?
Чистым бредом, как у сивой кобылы
Вдоль стены ползет отбитая совесть -
Грязь и порванные руки от желания иметь.
Зубы сломаны у Рики-Тики-Тави,
Выпускает в мир чудовищ из Нави,
Спускайте, ангелы, собак, иначе нам не долететь.
Гуртом по улицам бесята гуляют -
Не вынуть руки из карманов, много спрятано от глаз.
Нас поймают и прижмут к стенке,
В крови ползём, стирая коленки,
Лучше б сразу расстреляли, всяко было б веселей.
Не длиннее жизни вьётся веревка,
Тихо спит у Бога мир на ладони,
Будешь плакать без причины, среди смеха мертвецов.
Тишину хранит один в улыбке,
Вязнет в липкой бытовухе зыбкой
Растерявшая все перья мечта,
И между рёбер спит душа.
Пр: Не летается по клетке,
Отопри, да сними с наших лап метки!
На белых листьях у души царапки,
Всё каракули да пошлости матом,
Мальчик спит, и всех своих чудовищ знает имена.
Будильник ставит на полях запятые,
Все нам расписанные судьбы кривые,
Может просто, блять, повеситься и дело-то с концом?
Чистым бредом, как у сивой кобылы
Вдоль стены ползет отбитая совесть -
Грязь и порванные руки от желания иметь.
Зубы сломаны у Рики-Тики-Тави,
Выпускает в мир чудовищ из Нави,
Спускайте, ангелы, собак, иначе нам не долететь.