Набережные, парки и причалы.
Что любила, покажу я, но сначала
Tы послушай, что я пела
В час заката
Так недавно, не готовясь
К встрече с Тобой:
Пылает закат, играет труба
На триднадцатом этаже
И ветер несет
Рой огненных нот,
И гаснет пожар в душе.
По темной реке идет пароход,
И серебряный дым - за ним.
Растает вот-вот
На палубе тот
Единственный, кто любим.
Да, еще я любила город -
Бедный, гордый.
Этот гонор, этот беглый,
Неровный говор.
Этот ласковый и страшный
Шепот ночи
Эти маковки и башни - видишь внизу?
Так любила я и пела,
И вот что чудно:
Лишь любовь с собой сумела
Взять оттуда,
И теперь, когда взлетела прочь из тела,
Я люблю, и в этом дело,
Дело мое.
Увижу ли вновь тот майский парад,
Где ликует родной народ?
Там маки горят, блестит самолет,
Торжественный хор поет!
А вечером - салют! Осталось пять минут!
Блистает парад-алле.
Играй, мой трубач, и смейся сквозь плач:
На нежной моей Земле
По темной реке идет пароход,
И серебряный дым - за ним.
Растает вот-вот на палубе тот,
Единственный, кто любим.
Что любила, покажу я, но сначала
Tы послушай, что я пела
В час заката
Так недавно, не готовясь
К встрече с Тобой:
Пылает закат, играет труба
На триднадцатом этаже
И ветер несет
Рой огненных нот,
И гаснет пожар в душе.
По темной реке идет пароход,
И серебряный дым - за ним.
Растает вот-вот
На палубе тот
Единственный, кто любим.
Да, еще я любила город -
Бедный, гордый.
Этот гонор, этот беглый,
Неровный говор.
Этот ласковый и страшный
Шепот ночи
Эти маковки и башни - видишь внизу?
Так любила я и пела,
И вот что чудно:
Лишь любовь с собой сумела
Взять оттуда,
И теперь, когда взлетела прочь из тела,
Я люблю, и в этом дело,
Дело мое.
Увижу ли вновь тот майский парад,
Где ликует родной народ?
Там маки горят, блестит самолет,
Торжественный хор поет!
А вечером - салют! Осталось пять минут!
Блистает парад-алле.
Играй, мой трубач, и смейся сквозь плач:
На нежной моей Земле
По темной реке идет пароход,
И серебряный дым - за ним.
Растает вот-вот на палубе тот,
Единственный, кто любим.